История портвейна – загадочная и многозначная, как и советские творческие личности, упоминающие его в своих произведениях. Пожалуй, ни один алкогольный напиток не воспринимается в массовом сознании российского гражданина так полярно, как портвейн. Тут и ностальгия по портвейнам, широко популярным в советские времена, и любовь винных эстетов к оригинальным дорогим напиткам. В чем же секрет такой дуальности портвейнов? Давайте разбираться.
История портвейна
Портвейн. Португальский напиток, хотя и с немецким именем (Portwein). Вино крепленое, производимое в долине реки Дору. Там находится один из главных портов страны – Порто, откуда ведет свое происхождение название напитка. Исторически портвейны появились в результате крепления сухих вин при помощи бренди. Делалось это для стабилизации вина при морских перевозках из Португалии в Англию. Однако современный портвейн производится по технологии, которую начали применять с начала 20-х годов позапрошлого века и которая отличается от описанной выше. Технология основана на недображивании виноградного сусла, для того чтобы оставить в вине остаточный сахар, который и делает его вкус уникальным. Хотя опять же, брожение останавливают прибавлением к суслу 77% виноградного спирта, то есть вино крепят. На выходе получают тот самый умеренно алкогольный сладкий напиток, так хорошо нам знакомый.
Советский шик
Расставим сразу все точки над i. То, что продавалось в советских магазинах под брендом портвейна, разумеется, никакого отношения к нему не имело. Хотя дорогие номерные портвейны производились по технологии, копировавшей оригинальную. К сожалению, сей напиток относится к региональным, поэтому название «портвейн» могут носить только вина, произведенные в долине Дору.
В нашей стране портвейн стал популярен во второй половине двадцатого века, поэтому классики русской литературы вас не порадуют упоминаниями этого вина в своих произведениях. Зато «алкописатели-буяны» советской эпохи, конечно же, не обошли портвейн своим вниманием.
Литературное
«Там цензура и портвейн, здесь — свобода и коньяк», — писал Сергей Довлатов, сравнивая СССР и Америку.
Его жена называла врагами Довлатова помимо крашеных блондинок, конечно же, еще и портвейны. Писатель отшучивался, говоря, что значит он – истинный христианин. Ибо Христос учил нас любить врагов своих.
В повести «Заповедник» Довлатов рассказывает, как оптимально можно потратить 6 рублей: «Я взял бутылку портвейна и две шоколадные конфеты. Все это можно было повторить трижды. Еще и на сигареты оставалось копеек двадцать… Я приступил к делу. В положительном смысле отметил – руки не трясутся. Уже хорошо… Портвейн распространялся доброй вестью, окрашивая мир тонами нежности и снисхождения».
Известный московский художник Сергей Семёнов, иллюстрировавший повесть «Москва — Петушки» и вдохновлённый то ли произведением Ерофеева, то ли самим благородным напитком, создал полотно «Взбесившиеся портвейны», которое, по мнению очевидцев, производит просто-таки эпохальное впечатление.
Не удивительно, что Андрей Макаревич воспел напиток в песнях «Машины времени» и в своей книге «Занимательная наркология». Слова его так и ложатся на слух: «Портвейн следовало заливать внутрь сплошной струёй, не отвлекаясь на вкус. Он бил по голове тёплой подушкой, угол зрения ощутимо сужался (в буквальном, а не в переносном смысле), тянуло к каким-то добрым глупостям, но кто-нибудь тут же заводил спор на тему, кто лучше – Битлы или Роллинги, и вся энергия портвейна вылетала в этот спор, и внутри возникала не занятая ничем пустота – как будто из горшка вырвали растение вместе с землёй, и срочно надо было добавить, а вот добавляли уже не обязательно портвейном – чем удавалось. Портвейн, надо сказать, не терпел смешений».
Поцелуй тети Клавы замешан на портвейне
Венедикт Ерофеев же делится с читателем рецептом бюджетного коктейля на основе портвейна «Поцелуй тети Клавы»: «У меня в чемоданчике есть «кубанская». Но нет сухого виноградного вина. Значит, и «первый поцелуй» исключен для меня, я могу только грезить о нем. Но у меня в чемоданчике есть полторы четвертинки «российской» и «розовое крепкое» за рупь тридцать семь. А их совокупность и дает нам «поцелуй тети Клавы». Согласен с вами: он невзрачен по вкусовым качествам, он в высшей степени тошнотворен, им уместнее поливать фикус, чем пить его из горлышка, – согласен, но что же делать, если нет сухого вина, если нет даже фикуса? Приходится пить «поцелуй тети Клавы»…
В «Москва–Петушки» Ерофеев и вовсе уподобил портвейн критерию комфортного общения: «Мы жили душа в душу, и ссор не было никаких. Если кто-нибудь хотел пить портвейн, он вставал и говорил: “Ребята, я хочу пить портвейн”. А все говорили: “Хорошо. Пей портвейн. Мы тоже будем с тобой пить портвейн”». Вот такое единодушие.
Про творчество Ерофеева я писал в статье Венедикт Ерофеев
Думаю, секрет любви советской интеллигенции к портвейну, пусть даже и отечественного разлива, объясняется следующим: это не крепкий 40-градусный напиток, не водка и не коньяк, но и не такой слабенький, как сухое вино, с оригинальным терпко-сладким вкусом.
Питие портвейна – это своеобразный компромисс между выбором алкоголика и студентки художественного училища.
Можно выпивать много и со вкусом. Девиз нашего издания как нельзя лучше подходит к этому напитку – пью и счастлив. И хоть для счастья причина не нужна, но она все-таки есть – разновидностей портвейна великое множество, как можно упустить возможность порадоваться этому? Есть классификации по цвету, выдержке и вкусу. Интересующиеся могут найти подробную информацию в интернете. Лично мне нравится купажированные красные портвейны Ruby.
Ваш Алексей Шабельский – спецкор от искусства пития
